Головна - Люди - Крестовый поход: Виолетта Терлыга

Крестовый поход: Виолетта Терлыга

3.11.2016

Час прочитання: 6 хв

«Крестовый поход» — серия материалов, в которой «Люк» погружается в творческую кухню художников, путешествует в места, где рождается современное искусство.

За каждой картиной, скульптурой, перформансом, стоит детективная история. История создания произведений, судьбы художников и их чувств. Мы пытаемся разгадать ее, культурно выпивая в компании творческой богемы.

В этом «Крестовом походе» мы отправляемся в гости к художнице Виолетте Терлыге.

Пробираясь через джунгли современного искусства, ловлю себя на мысли, что идейное, концептуальное, политическое ― такое вроде бы востребованное и актуальное, несущееся на всех парах к тебе из новостных пабликов, ― утрачивает постепенно свой пыл и жар.

Конечно, ему подливают масла и кажется, что вот-вот оно уже достигнет земли и разразится мощным взрывом. Но нет, по-прежнему не долетает, благополучно сгорает в атмосфере, а после превращается в фонтан мемов и игральных карт с лицами тех же художников и политиков, стращающих друг друга игрой в дурака.

Некоторых из нас такая идейная недолговечность и зыбкость разворачивает в сторону жизни заурядных людей. А это уже наркотик. Если начал наблюдать за жизнью, остановитьcя сложно. Вступить в ряды действующих лиц уже не представляется возможным. Остается только держать реальность под надзором, фиксировать ее в подвалах и выходить из них в поисках дилеров ― случайных прохожих.

Смотришь на этих людей и понимаешь, как на глазах жизнь обрастает абсурдом. Ты выбираешь его по умолчанию как единственно правильный вариант из всех возможных. Не заскорузлую же политику тут выбирать для созерцания в галереях? В самом деле ― живем же один раз.

Раньше можно было подумать, что нефтяные скважины не потягаются с бездонностью человеческих душ. А теперь последние все больше занимают места на лавке запасных. И мы пытаемся расширить память своего внутреннего флеш-накопителя без возможности задать самому себе вопрос: «Зачем?».

Когда он доходит до предела ― самое время отформатировать все, вернуться к себе настоящему, а еще лучше ― в детство. Трансформировать жизнь по своим внутренним законам, быть заложником своей собственной эстетики, с чувством неуловимости бытия и, возможно, даже БДСМ-тематики, чего уж там.

И вот тут начинается чудо. Погружение в обычный мир делает из тебя вампира, а жизни обычных людей ― пищей.

Мы идем к Виолетте ― властительнице кукольного мира, самых сочных красок, в мастерскую по производству принцев и принцесс на несколько часов захлопывая дверь во взрослый, серьезный мир. Далее передаем слово ей.

Мне всегда говорили: «Ну что ты хлам держишь? Это же пылесборник. Выкидывай все». А эта история с куклами ― она про людей на самом деле.

Пейзажи и натюрморты меня как-то не цепляли. А портреты людей ― да. Здесь целое раздолье, можно развернуться. В детстве мягкими игрушками не интересно было играться, с этими животными непонятными ― никакой проекции на себя и людей.

Как у меня вообще все это пошло? Я случайно увидела куклу Монстер Хай у своей ученицы. Начала фотографировать и не смогла остановиться, а потом спрашиваю ― а у тебя еще есть? И понеслось ― поняла, что одной картиной дело не обойдется.

Этот проект называется «Все как у людей». Как у нас любят говорить ― надо чтоб было как у всех. И все это подсмотрено. Еще иногда увлекаюсь и забываю одежку на них надевать. И все уже по-другому. Это мы такие ходим в одежде, отгораживаемся друг от друга, думаем: «Сейчас пошучу, сейчас фразочку кину». А на деле все такие тонкие и как-то их жалко.

В общем, нравятся мне люди. Сложно все это. Красиво прожить жизнь ― это такое искусство. И то, если повезет. Просто всем нужна любовь. Даже самым плохим.

Обычно мне отдают сломанные игрушки, новенькую никто не отдаст. Одна девочка мне как-то пообещала принести Кена. Приносит в коробочке и говорит: «Вот тут Кен». Открывает коробочку, а там один спортивный костюм. «Ой, нет Кена». А я ей говорю: «Настенька, это же, как в жизни. Хорошо, что хоть костюм остался, а могли бы и ценные вещи пропасть».

С игрушками все как у людей ― десять барби на одного Кена. В общем, не пользуются Кены спросом у детей. Зато когда вырастают, тогда уже другое дело. Я ходила в магазин и присматривалась что почем. Принца можно купить за 600 грн. Программист подешевле, 400 грн. И это все без коней.

Кен ― это подарок судьбы, как повезет. Бывает, такой попадется пострашней. Ты его берешь, думаешь: «Пускай будет, полежит тут рядом». А есть покрасивее, но это уже обычно напрокат.

Если посмотрите те мультики, что в последнее время выходят, там уже конь всех спасает, не принц. Шрек вон целует Фиону… она в принцессу превращается? Нет. Или Рапунцель, там, где она ждет, что ее спасет принц ― если бы у принца не было коня, ждала бы дальше.

На самом деле это все портреты о нас с вами. Здесь идет момент узнавания и актуальна та среда, в которой мы живем. Можно писать, конечно, Куликовское побоище, Репина. Но хочется нового прочтения и, главное, это же наш язык. Новые мультфильмы, другая графика, это же все отпечатывается в нас.

И когда меня спрашивают дети: «У меня краска закончилась, можно нарисую лицо другим цветом?». Я им отвечаю: «Конечно, можно. И вообще, дети, после того как нарисовали Симпсонов, уже все можно».

Какая личная жизнь, о чем вы? Я закончила академию и три года из подвала не выхожу. Может ли творчество заменить личную жизнь? Может. Другое дело ― никто же не ставит так вопрос ребром. Люди, которые приходят в мою жизнь, видят, что это от меня неотделимо и уже непонятно, где здесь швы проходят.

Мне вообще кажется, что эта вся влюбленность — дискомфорт какой-то. Я себе, по крайней мере, не нравлюсь, когда в голове стая облаков и она летит непонятно куда. Должна быть четкость.

Конечно, есть ситуации, когда определенный человек попадает на картину. Сейчас время такое — женщины тоже хотят видеть на картинах мужчин. Сколько ж можно на себя смотреть? Все эти современные мужчины — они же такие модники, такие все красавчики, эти их причесочки, футболочки, тоннели в ушах. Здесь просто не угонишься. А если еще интеллектуалы…

Сколько жизни той? Иногда кому-то просто нужно твое время, а ты стоишь на пороге, боишься войти. Время сейчас — золото. У меня нет страха кого-то обнять. А найти тех, с которыми интересно, — это большой подарок судьбы. Просто сидит человек рядом и тебе хорошо. Я счастливая, мне повезло с людьми. А у некоторых же вообще никого нет.

Я думала об этом недавно: миллионы на работу ходят и нет у них внутри ничего созидательного. Что-то там другое, наверное. Но чтобы мы кушали тогда? Есть раствор такой, который закрывает трещинки между перекрытиями. Я бы так не смогла работать, начала бы махлевать. А как люди в 90-х на эти заводы ходили без зарплат? А это их мир был. Счастье стабильности.

На этих винтиках и держится Вселенная на. И, мы, художники, — такие же простые люди, только ленивые.

Иногда, я думаю: «Боже, чем я занимаюсь вообще?». Вот есть человек, построил дом, а я тут с куклами. Они продолжают это делать, а ты не можешь, тебя несет с обрыва на велосипеде с рулем в зубах.

Творческий человек находится постоянно в развитии. Вот его отличие. У творческих же все на вырост приходится покупать. У него нет заданной схемы с детства ― стать продавцом, например. А здесь к 30 годам только на след нападаешь и понимаешь, кто ты и что к чему вообще в этой жизни.

Люди такие разные и всем так хочется счастья. А нужно за всю цену платить. Времена фаст-фуда к тому же, все быстро. Отношения быстрые. Не получилось, не понравилось ― взял выбросил. А надо же как Бродский говорил ― брать выше.

Ден Митчелл, фотографии ― Екатерина Переверзерва

Другие материалы из серии «Крестовый поход»:

«Люк» — це крафтове медіа про Харків і культуру. Щоб створювати новий контент і залишатися незалежними, нам доводиться докладати багато зусиль і часу. Ви можете робити свій щомісячний внесок у створення нашого медіа або підтримати нас будь-якою зручною для вас сумою.